Вторник, 19.03.2024, 10:49 | Приветствую Вас Гость | Регистрация | Вход

Каталог статей

Главная » Статьи » Разное

Загадки адвокатов Смысловых

   Эта статья представляет собой беглые заметки, возникшие при изучении капитальнейшего фундаментального исторического труда известных адвокатов (юристов) Смысловых «Смыслов А.Г., Смыслов П.А. Царицыно. История села Чёрная Грязь и его окрестностей в XVI-XVIII веках» (М., 2012). Здесь не идёт речь о полном анализе этого замечательнейшего произведения, однако, надеемся, что наши наблюдения смогут быть полезны вдумчивым читателям, взявшим в руки книгу, о которой идёт речь.

     Если выражать своё общее впечатление, то, в первую очередь, бросается в глаза информативность издания, вызывают уважение проделанная исследовательская работа, обилие обработанного материала, его критико-аналитическое осмысление. Авторы гордятся своими открытиями и скептически смотрят на исследователей, работавших до них в этой области.

     Но вот тут-то и возникают эти пресловутые загадки, которые мы вынесли в заголовок статьи. Так, например, авторы пишут о Семёне Лукьяновиче Стрешневе, владельце Черногрязской вотчины. Рассказывается известная история его опалы, вызванная вскрывшимися связями дяди царя Алексея Михайловича с колдунами из села Коломенского. Авторы не верят в эту историю, вслед за Артамоном Матвеевым считают её наветом, делом, сфабрикованным недоброжелателями, стремившимися расчистить место у царского трона. По их мнению, С.Л. Стрешнев не мог пользоваться услугами колдунов, так как был набожен, сведущ в церковной учёности и знал, что это грех (с. 119 разбираемой книги, далее просто с. в круглых скобках, без указания на книгу). Не будем утверждать, что все материалы стрешневского дела однозначно соответствуют истине, однако доводы маститых авторов нам представляются малоубедительными.

    Если о любви С.Л. Стрешнева к церковной учёности мы знаем из его спора с Иваном Бегичевым о возможности видеть Бога телесными очами и составленных им вопросов Паисию Лигариду о деяниях патриарха Никона, послуживших к его осуждению, то о какой-либо его набожности нам ничего не известно. Наоборот, его обвиняли в том, что он назвал свою собаку Никоном и обучил её благословлять по-патриаршии, то есть в кощунстве, за что и был проклят патриархом. Хотя С.Л. Стрешнев открестился от этого обвинения, сам факт его возможности и то, что патриарх ему поверил, на наш взгляд, говорят о том, что набожностью Семён Лукьянович не славился. Из материалов дела о колдовстве видно, что колдуны лечили людей и лошадей Семёна Лукьяновича, то есть занимались чисто знахарством (а кто ещё мог лечить стрешневских псарей ?), да и самого Стрешнева обвиняли только в знании и недонесении о колдунах, которые могли угрожать «государеву здоровью», но не в каких-то вредительских действиях. Так что теоретически, даже будучи вполне православным, Стрешнев мог пользоваться услугами тех, кого в ту эпоху причисляли к колдунам. Тем более, что сам Семён Лукьянович, как видно из материалов дела, этого не отрицал, не утверждал, что его оговорили, а, по сути, согласился с обвинением.

   Одним из доказательств того, что дело о колдунах было сфабриковано, авторы представляют то, что в показаниях колдунов упоминается несуществующая деревня Черная Грязь (с. 119). Однако уважаемые адвокаты ошибаются: на самом деле колдуны говорят о том, что приезжали к Стрешневу «в его деревню на Черной грязи», то есть название деревни не указывается, а только сообщается, что она находится на речке, или в местности, или в вотчине под названием Черная Грязь (как мы знаем, такое именование этих объектов тогда уже давно существовало). Также странно, что авторы, тщательнейшие исследователи всего связанного с этими местами, ничего не говорят о том, что С.Л. Стрешнев вместо ссылки в Вологду просил оставить его «в деревне Бакове хотя за приставы». Название этой деревни созвучно с названием деревни Бабейково-Бабкино в стрешневской Черногрязской вотчине, но авторы это никак не обсуждают [всё, что касается этой истории, см. Есипов Г.В. Колдовство в XVII и XVIII столетиях (из ар­хивных дел) // Древняя и новая Россия. 1878. № 9. С. 64-66; Забелин И.Е. История города Москвы. М., 1990. С. 395-396, 399-401].

   Следующий сюжет, обращающий внимание – это обсуждение авторами упоминания о деревне Беляево в писцовых книгах 1589 года. Авторы утверждают, что нашли это упоминание в обнаруженном ими и ранее до них не изучавшемся деле 108 из фонда 1374 РГАДА, в то время, как все предыдущие исследователи изучали Черногрязскую вотчину по делу 848 из того же фонда РГАДА, где деревня Беляево ошибочно названа Осляевой (с. 10-11). Это заявление представляется странным, так как нам неизвестны исследователи, изучавшие упомянутую выписку из писцовых книг 1589 года по делу 848. Впервые, насколько мы знаем, эту выписку опубликовали в своём труде Холмогоровы, где они прочли название деревни как Осляево [Холмогоров В. И., Холмогоров Г. И. Исторические материалы о церквах и селах XVII - XVIII ст. Вып. 8 : Пехрянская десятина (Московского уезда). М., 1892. С. 177]. Р.М. Байбурова активно исследовала дело 108 и в своих статьях цитирует обсуждаемую выписку из писцовых книг 1589 года именно по нему. Ею название деревни прочтено как Осляева [Байбурова Р.М. История Царицына, бывшей Черной Грязи, в XVI-XVIII веках (до приобретения ее Екатериной II в 1775 году) // Царицынский научный вестник. М., 1993. Вып. 1.]. В своё время мы также изучали дело 108, и у нас была версия прочтения названия деревни как Беляево, чему мы посвятили даже небольшое исследование, не приведшее нас к подтверждению этой версии. Хотя, положа руку на сердце, наверное, надо признать правоту уважаемых адвокатов Смысловых: деревня Осляево больше нигде никогда не встречается, а деревня Беляево – вот она, здесь, рядом !

    Интересен также вопрос о происхождении столба из деревни Шайдрово. На этот счёт существовали до сих пор две версии: это межевой столб - сначала единственная и повсеместно отражённая версия, которая ныне отвергается всеми исследователями [историю вопроса см. Скопин В.В. Памятник Александру II из деревни Шайдорово в музее-заповеднике «Коломенское» // Коломенское. Материалы и исследования. Вып. 8. М., 2004]; это памятник в честь освобождения крестьян Александром II [Скопин В.В. Указ. соч.], версия, вызвавшая почему-то у многих резкое неприятие [см.. например, Памятники архитектуры Москвы. Окрестности старой Москвы (юго-восточная и южная части территории от Камер-Коллежского вала до нынешней границы города). М., 2007. С. 219-220; отзывы в Интернете]. Авторы обсуждаемой книги также резко отвергают обе версии и предлагают свою – это памятник Екатерине II от купленных ею благодарных крестьян Царицынской волости (с. 336-337). Однако прямых документированных доказательств этой гипотезы у авторов нет, и сама она представляется малоубедительной. Во-первых, из текста книги не видно, за что крестьяне должны быть благодарны Екатерине II. Таких случаев, чтобы где-либо крестьяне воздвигали памятники в честь этой императрицы, не известно. Известная легенда о том, что обелиск в селе Коньково воздвигнут крестьянами в память о покупке их Екатериной II, ныне не находит подтверждения у современных исследователей, которые датируют этот памятник более ранним временем [М.Ю. Коробко. Коньково//Московский журнал. 2011. № 11. С.23-26]. Бабушка, на историческую память которой ссылались авторы (равно, как и другая бабушка, на дворе у которой стоял столб, а она даже не знала, что у неё стоит), судя по всему, также не обладала какими-то сведениями, подтверждающими мнение её учёных потомков. К тому же известно, что аналогичные столбы кроме Шайдрово находились ещё в Орехово, Шипилово, Сабурово [Скопин В.В. Указ. соч. С. 53, 55, 58-59]. Два последних селения явно не были куплены Екатериной II, так как и так входили в дворцовую Коломенскую волость. Кстати, в своей книге «Орехово-Борисово. Дорогомилово. Богородское» (М., 2001) И.Н. Сергеев, говоря о столбе в деревне Орехово, приводит его фотографии и также считает его памятником освобождению крестьян Александром II. При этом он ссылается на архивные документы [ЦИАМ, ф. 54, оп.156, д. 27, л. 47]. В настоящее время у нас нет возможности выяснить содержание этого архивного дела, поэтому предоставляем это всем желающим.

    Смысловы, опираясь на сведения, полученные от старожилов Шайдрово, определяют назначение шайдровского столба как часовню. С этим можно согласиться, хотя странно, что до сих пор не найдено никаких документов, посвящённых как этому, так и аналогичным столбам-часовням в соседних селениях. Известно только о существовании в начале века часовни в деревне Беляево [Памятная книжка Московской губернии на 1912 год. М., 1911. Населенные местности Мос­ковской губернии. С.44], но какой она была, нам неизвестно. Насколько мы понимаем, если у столба проводились молебны священниками, значит, эта часовня и её иконы были приписаны к какой-либо церкви. Часовни могли быть возведены по самым разным причинам и в память самых разных событий, в том числе, эпидемий, стихийных бедствий и т.д. Поэтому на данный момент что-то конкретно сказать о шайдровском столбе-часовне и других соседних столбах пока, видимо, не представляется возможным.

   Уважение вызывает стремление авторов книги расширить и удревнить историю изучаемых ими сёл. В частности, такая попытка предпринята ими в отношении деревни Загорье (с.286). Авторы приводят найденное ими в межевых книгах свидетельство о том, что до Андрея Племянникова – первого известного им владельца Загорья этим селением владел его брат Фёдор. Следует, однако, отметить, что в общем плане моменты истории Загорья до владения им Андреем Племянниковым известны и описаны, на эту  тему  есть  публикация  [см.  Русская  историческая библиотека. Т. 21. СПб, 1907. Стлб. 1528-1534; http://moskva-yug.ucoz.ru/publ/timokhovo_chast2/7-1-0-191]. Кстати, незнакомство уважаемых авторов с этой публикацией, а также с лежащими в её основе архивными документами, является причиной выдвижения ими ошибочной версии о получении князем Василием Петровичем Львовым в 1626 г. из владений села Булатникова сельца, что была пустошь Новая, и деревень Жуково, Тимохово и Прудищи, а затем передачи им этих селений брату князю Семёну Петровичу Львову по родственной уступке (с. 55, 64, 66). На самом деле в 1626 г. сельца Нового ещё не было, пустоши Тимохово и Прудищи принадлежали дьяку Михаилу Степановичу Смывалову, а деревня Жуково - князю Алексею Юрьевичу Сицкому. В 1633 г. пустоши Прудищи и Тимохово перешли к дьяку Мине Кирилловичу Грязеву, который основал сельцо Новое, а в 1639 г. сельцо Новое и деревня Прудищи были отказаны князю Семёну Петровичу Львову, пустошь же Тимохово перешла к князю Семёну Андреевичу Львову, от которого, видимо, потом и досталась князю С.П. Львову. Авторы, ссылаясь на  Переписную книгу 1646 г., почему-то считают, что в ней Семен Петрович Львов значится владельцем сельца, что была пустошь Новая, и деревень Жуковой, Тимоховой и Прудищи (с. 111). На самом деле  согласно этой Переписной книге князь С.П. Львов значится владельцем сельца, что была пустошь Новая, и деревень Азаково (Озаково, видимо, её уважаемые авторы посчитали деревней Жуковой) и Прудища [РГАДА,  ф. 1209, оп. 1, д. 9809, л. 508 об.-509; http://moskva-yug.ucoz.ru/publ/timokhovo_chast2/7-1-0-191]. Тимохово здесь не упоминается, либо потому, что принадлежала ещё Семёну Андреевичу Львову, либо потому, что была тогда ещё пустошью. Далее по поводу С.П. Львова авторы пишут: "После смерти князя Семена Петровича Львова его поместья и вотчины были переданы в Приказ Большого Дворца, но документальных подтверждений этому пока не найдено." (с. 69). Нам удалось найти искомое уважаемыми авторами  документальное подтверждение этого факта, содержащее описание вотчины князя - сельца Нового с деревнями: РГАДА,  ф. 1209, оп. 2, д. 9835, л. 1044 – 1049; http://moskva-yug.ucoz.ru/publ/timokhovo_chast2/7-1-0-191. Возвращаясь к вышеписанному, следует отметить, что, как это часто бывает, предположения постепенно переходят в утверждения, и вот уже при описании проезда по Большой Каширской дороге в село Булатниково в конце 1620-х-начале 1630-х годов (с. 87-88) авторы упоминают владельца деревни Шайдуровы дьяка Никиту Дмитриева (на самом деле в этот период он уже умер, а деревней владели в 1626 г. дьяк Марк Поздеев, а затем Алексей Тимофеевич Борзецов [РГАДА, ф.1209, оп.1, д. 12379, л. 432-432 об., 436-438]) и владельца деревни Прудищи князя Семена Петровича Львова (на самом деле Прудищи тогда были ещё пустошью, и владел ею дьяк Михаил Смывалов). Также при описании проезда в село Булатниково в этот период по Ермолинской (Фроловской) дороге (с. 88) авторы почему-то называют деревню Котляково позднее появившейся, хотя она упоминается в писцовой книге 1627-1628 гг. [РГАДА, ф. 1209, оп. 1, д. 9807, л. 82об.-83; http://moskva-yug.ucoz.ru/publ/piscovye_knigi_1627_goda/7-1-0-179].

   Несколько запоздалой является попытка уважаемых адвокатов определить местонахождение деревни Заборье (с. 38-39, 128), где в Смутное время произошла битва между отрядами Ивана Болотникова и правительственными войсками. Краеведами Южного округа эта работа была проведена ещё в 1990-е годы, о чём также имеются публикации [см., например, http://moskva-yug.ucoz.ru/publ/3-1-0-19]. К тому же в своих изысканиях по этому вопросу адвокаты Смысловы допускают некоторые ошибки, нашедшие отражение в их книге. Так, например, упоминая о том, что деревня Заборье граничила с землями села Никольское, они почему-то считают, что Никольское - это село Зюзино. На самом деле, вторым названием села Зюзино было Борисоглебское, а село Никольское находилось севернее, позднее оно носило название Верхние Котлы. Кстати, нет документальных подтверждений существования в то время упоминаемой авторами деревни Котлы (Котёл). Все упоминания этого географического названия относятся, скорее, или к местности, или к речке.

   Не совсем точным является описание уважаемыми авторами границ относившихся к Черногрязской вотчине пустошей  Степановское, другое Дубинкино тож, Гридино и Другое Гридино (с. 93-94). На самом деле южной границей комплекса этих пустошей была речка Чертановка, за которой находились уже земли села Ясенева [РГАДА, ф. 1239, оп. 57, д. 78, л. 1]. Упоминаемое авторами урочище Дубинкинский лес, находившееся южнее речки Чертановки - это не пустошь Степановское, другое Дубинкино тож, как считают уважаемые авторы, а пустошь Гаврилково а Дубинкино тож, принадлежавшая селу Конькову [РГАДА, ф. 1209, оп. 1, д. 9807, л. 184 об.; http://moskva-yug.ucoz.ru/publ/piscovye_knigi_1627_goda/7-1-0-179]. 

   Интересной является версия авторов о том, что в XVI-XVII веках река Чертановка носила название Городёнка, а нынешняя Городня – название Сухая Городёнка (с. 16-17). Она имеет большую степень вероятности, однако, объяснение причин этого факта у авторов маловразумительно. Скорее напрашивается объяснение: термин «сухая» применительно к реке означает: «маловодная, пересыхающая, обмелевшая, непригодная для судоходства». Видимо, в тот период Чертановка была полноводнее нынешней Городни, поэтому считалась основной рекой, а мелководная Городёнка (Сухая Городёнка) – её притоком. Названия «Городня», «Городёнка» могут говорить о наличии каких-то сооружений (плотин, подпруд) на обеих реках. Например, по археологическим данным известно, что в XII-XIII веках местные жители-вятичи подпруживали реку Язвенку для осуществления по ней судоходства. Наверное, что-то подобное было и на Городне, и на Чертановке. Со временем гидрологический режим обеих речек изменился, и бывшая Сухая Городёнка стала считаться основной рекой с названием Городёнка (Городня), а Чертановка (Беляевка), получившая эти названия от находившихся на ней селений – притоком (кстати, вопреки утверждениям авторов о позднем (после 1646 г.) возникновении названия Чертановка, согласно писцовой книге 1627-1628 гг., это название речка носила уже тогда (на Чертановке располагались «тянувшие» к селу Покровскому деревни Котляково и Дмитровская [РГАДА, ф. 1209, оп. 1, д. 9807, л. 82об.-83; http://moskva-yug.ucoz.ru/publ/piscovye_knigi_1627_goda/7-1-0-179]) .

   В связи с этим не очень понятен ещё один момент в книге уважаемых адвокатов. Говоря об упоминаемых в документах XVI-XVII веков селищах, находившихся на территории изучаемого района, авторы трактуют их как места скопления курганов и считают, что таким образом в указанное время сохранялась память о живших здесь до того предках (с. 15). Возможно, у авторов-потомков коренных жителей этих мест другие сведения, но, насколько мы знаем [см., например, Родин А.Ф. История родного села. М., 1954 (о селе Борисово); Бадер О.Н. Материалы к археологической карте Москвы и её окрестностей // Материалы и исследования по археологии СССР. №7. М.-Л., 1947. С. 152 http://moskva-yug.ucoz.ru/publ/bader_o_n_materialy_k_arkheologicheskoj_karte_moskvy_i_ee_okrestnostej/7-1-0-285], в ХХ веке население деревень нашей местности считало курганы вятичей могилами французов или татар, то есть не воспринимало их как захоронения своих православных предков, уже в XIX веке зафиксировано, что курганы раскапывали. Вряд ли и в XVI-XVII веках курганы воспринимались как места поселения предков. По берегам речек Язвенки, Городёнки, Чертановки, начиная с XIХ века, зафиксировано огромное количество курганов в разных местах, но многие из этих мест, как свидетельствуют сами авторы, приводя их описания, в XVI-XVII веках отнюдь не назывались селищами. Термин «селище» обозначает «место бывшего селения» и, скорее всего, в данных случаях он говорил об исчезнувших селениях не ранее XV-середины XVI веков.

   Обращает внимание также такой факт: авторам несомненно знакома писцовая книга 1627-1628 годов (РГАДА, ф. 1209, оп. 1, д. 9807; http://moskva-yug.ucoz.ru/publ/piscovye_knigi_1627_goda/7-1-0-179), на которую они в тексте неоднократно ссылаются. Однако, видно, что в некоторых случаях получается какое-то явное умалчивание информации, содержащейся в писцовой книге, со стороны этих уважаемых историков. Как иначе объяснить, почему столь тщательные исследователи ничего не пишут о клешнинской вотчине стремянного конюха Ивана Андреевича Арбенева, в которую входили пустошь Клешнино на Городёнке в районе Острединского пруда и неоднократно упоминаемая авторами в своей книге пустошь Полянка (Полянки). До Арбенева этими землями владел Василий Мясной, но никаких попыток узнать и рассказать их биографии со стороны авторов нет. Также авторы почти не описывают по этой писцовой книге владения села Покровского и не пытаются определить местонахождение принадлежавших ему пустошей, многие из которых находились на реке Городёнке. Тут напрашивается только одно объяснение: на самом деле авторы указанный документ не изучали, и он им знаком, в лучшем случае, фрагментарно.

 

    Остановимся ещё на таком моменте: на с. 13-14 и 246-248 авторы рассматривают духовную грамоту дворянина И.Н. Малютина, по которой тот завещал Новоспасскому монастырю свои деревни Большое и Малое Кобылины, владения которых занимали огромную территорию. В XVI-XVIII веках эти владения числились за селом Покровским того же монастыря. В своей книге авторы рассматривают этот вопрос по архивному делу: РГАДА, ф. 1374, оп. 1, д. 5, где указанная духовная грамота дана в выписках, и приходят вслед за межевщиками XVIII века к малоутешительному выводу: данная грамота является поддельной, так как датируется 1591 г., когда было запрещено передавать вотчины «на помин души», про эти деревни ничего не говорится в писцовой книге 1627-1628 годов, хотя пустоши Кобылины и упоминаются в документах 1670-1680-х годов, такой дворянин, как И.Н. Малютин, в XVI веке неизвестен и вообще приведённый размер владений больше владений села Покровского того времени и охватывает ещё земли соседних владельцев. Однако следует заметить, что данная духовная грамота была опубликована ещё в XIX веке в книге Снегирева И.М.: Новоспасский ставропигиальный монастырь в Москве. М., 1863. С. 115-116. В наше время она с научными комментариями была издана в книге: Акты российского государства. Архивы московских монастырей и соборов XV-начала XVII вв. М., 1998. С. 230. Так вот, при проведении анализа полного текста этой духовной жалованной грамоты видна ошибочность её датировки 1591 г.: она написана при «великом князе», монастырь упоминается находящимся ещё в Кремле, указан его архимандрит Елисей. Поэтому более достоверной представляется предложенная исследователями грамоты датировка 1481 г. Эта датировка снимает мнимые противоречия грамоты, связанные с её предыдущей датировкой, и, следовательно, в значительной степени устраняет мнение о её поддельности. В пользу подлинности грамоты говорит и тот факт, что поверенный монастыря, представивший грамоту, всех этих моментов не знал и подлинный смысл грамоты не понимал.

    Ещё одной интересной загадкой этой книги является изучение авторами ранней истории деревни Шайдрово. Авторы утверждают, что они нашли документ: ввозную грамоту царя Василия Ивановича Шуйского за 1606 г. [РГАДА, ф.1209, оп.1, д. 12379], в котором содержится история Шайтуровского поместья, начиная со второй половины XVI века и до 1620-х годов, когда им владел дьяк Никита Дмитриев (с. 14-15, 25, 31-32, 34, 40, 42-43). При этом уважаемые исследователи пишут о том, что «нам до сих пор неизвестно, как распорядился этим поместьем его владелец, дьяк Никита Дмитриев, каким образом его, вероятно, небольшая часть в виде сельца Шайдурова, попала в вотчину к московскому дворянину Алексею Тимофеевичу Борзецову» (с.15), "К сожалению, пока не открыты новые архивные источники, способные пролить свет на истинную историю Шайдровского поместья в период с 1626 по 1646 г." (с. 95). Однако, если изучать вышеотмеченное архивное дело, то можно увидеть, что там содержатся ответы на все поставленные авторами вопросы: с 1614 г. Никита Дмитриев владел поместьем напополам с другим дьяком, Марком Поздеевым, который сначала оттягал у Н. Дмитриева всё поместье, но потом вынужден был вернуть половину. После смерти Никиты Дмитриева в 1622 году (хотя авторы считают, что в 1626 г. он был жив (с. 42-43, 95)) всё поместье снова перешло к Марку Поздееву. Однако в 1626 г. М. Поздеев был уличён в сокрытии наличия у него других поместий московским дворянином Алексеем Тимофеевичем Борзецовым, которому по царскому указу шайтуровское поместье (центром которого тогда была уже деревня Шайтурова) и перешло [РГАДА, ф.1209, оп.1, д. 12379, л. 421-426, 427 об.-432 об., 436-438]. Впрочем, почему так получилось, особой загадки нет: дело в том, что вышеуказанная ввозная грамота царя Василия Ивановича Шуйского за 1606 г. была опубликована в сборнике: Акты служилых землевладельцев конца XV-начала XVII веков. Т. 4. М., 2008. С. 85. То есть уважаемые авторы работали не с самим архивным делом, а только с его опубликованной частью.

     Отметим ещё некоторые странности. На с. 246  авторы приводят, как они пишут, данные по межеванию 1679-1680 гг., проведённому Фёдором Шокуровым и подьячим  Григорием Нечаевым. При этом уважаемые исследователи под видом текста из межевых книг указанных межевщиков приводят без объяснения цитату из межевой книги 1704 г., в которой содержатся ссылки на межевание 1680 г. [РГАДА, ф. 1374, оп. 1, д. 5, л. 14 об.; д. 848, л. 21-28 об.], создавая, таким образом, ошибочное впечатление, что информация по владельцам окрестных селений, содержащаяся в этой цитате, относится к 1680 г.

     На с. 253 уважаемые авторы, описывая земли села Конькова, упоминают, что в состав этого села входила деревня Дубинкина, а ещё раньше здесь была деревня Степановская. и на основании этого почему-то делают вывод, что боярин Л.С. Стрешнев купил в 1644-1645 гг. из порожних земель после князя А.Ю. Сицкого только половину вотчины (видимо, авторов в заблуждение ввела схожесть названий этих населённых пунктов с названием бывшей Сицкого, а затем стрешневской пустоши Степановское, другое Дубинкино тож). На самом деле, земли, на которых находились указанные деревни, никогда не принадлежали А.Ю. Сицкому. Согласно писцовой книге 1627-1628 годов (РГАДА, ф. 1209, оп. 1, д. 9807, л. 184-185; http://moskva-yug.ucoz.ru/publ/piscovye_knigi_1627_goda/7-1-0-179) деревня Степановское, Емелинское а Бесово тож и тогда ещё пустошь Гаврилково а Дубинкино тож вместе с пустошью Конково а Холзиково тож, на которой впоследствии было поселено село Коньково, ставшее центром вотчины, принадлежали Илье и Василию Безобразовым. Им же они принадлежали и в 1644-1645 г., да и впоследствии из состава этой вотчины никогда не выходили.

     На с. 261 авторы, ссылаясь на писцовую книгу И. Афросимова и показания крестьян деревни Чертаново, упоминают о двух неизвестных им деревнях Конопляниково и Щукино, существовавших в XVII веке на территории дворцовой Коломенской волости, и на неясной основе строят далеко идущие предположения о том, что указанные деревни находились на речке Чертановке и что это - древние деревни Шайдуровского поместья XVI века под новыми названиями. На самом деле, если обратиться к тексту писцовой книги И. Афросимова 1674-1677 гг., то в описании деревни Чертаново указывается: "в приправочных книгах написано деревня Заборья а в неи по приправочным книгам припущено в пашню деревня Конопляниково деревня Щупкино" [РГАДА, ф.1239, оп.2, д.1359, л.77]. Исходя из вышеприведённой выписи,  с большой степенью уверенности можно предположить, что деревни Конопляниково и Щупкино (так она названа в писцовой книге) находились  не на Чертановке, как считают уважаемые авторы, а вблизи деревни Заборье (которая, как известно, находилась на Сухом овраге), так как были припущены к ней в пашню.

  На с. 286 авторы пишут, что где-то до 1755 г. Петр Григорьевич Племянников продал деревню Загорье Петру Петровичу Курбатову. Однако, если судить по документу, хорошо известному уважаемым исследователям и неоднократно ими используемому: РГАДА, ф. 1374, оп. 1, д. 5, л. 2, Загорье в 1756 г. (4 мая) упоминалось как принадлежавшее Племянниковым. Правда, 19 июля 1756 г. оно числится уже за П.П. Курбатовым [РГАДА, ф. 1374, оп. 1, д. 6, л. 1].

     На с. 278  авторами говорится о том, что в 1775 г. по Высочайшему указу было велено отмежевать к селу Царицыно более 80 десятин земли из дач села Покровского, состоявших в ведении Коллегии экономии. При этом, однако, они не упоминают о том, что эта потеря для села Покровского не была невосполнимой: в виде компенсации за неё из бывших владений Симонова монастыря на левом берегу реки Москвы (нынешний район ЗИЛа) селу был пожалован заливной луг на 20 десятин [ЦИАМ, ф. 105, оп. 1, д. 2770, л. 1 об.-2]. 

   В заключение, хотим подчеркнуть, что наши заметки ни в коей мере не ставили своей задачей как-то обидеть уважаемых исследователей и опорочить их труд. В то же время, думаем, их книгу не следует рассматривать в качестве последнего слова в изучении истории Царицыно и окружающих его селений. Уже сейчас назрели ещё некоторые замечания и дополнения, которые мы не стали включать в эти заметки. И это нормально – исследовательская работа продолжается !

Чусов Сергей Юрьевич

Категория: Разное | Добавил: marina (27.04.2017)
Просмотров: 868 | Комментарии: 2
Всего комментариев: 2
1   [Материал]
Хотелось бы знать автора  данной статьи!

0
2   [Материал]
Ваше замечание учтено.


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]