К северу от Даниловского монастыря находится старинная Павловская больница. Она была основана в XVIII веке.

В то время с востока от владения, на котором она появилась,  протекал безымянный ручей. Судя по картам XVIII века, ручей этот начинался где-то у ворот Земляного города, в XIX веке он берет свое начало уже из болота на месте музея Московской железной дороги. Ручей тек на юг (теперь по его руслу пролегают пути Павелецкой железной дороги) и впадал в Москву-реку рядом с деревянным Даниловским мостом. При детальном рассмотрении видно, что ручей был частью старицы Москвы-реки, по руслу которой в районе Замоскворечья был проложен в 1783-1786 гг. водоотводный канал. Восточнее безымянного ручья лежала земля Симонова монастыря – сенокосный луг у Перевесного озера, смежный с лугом "великого государя", древнее монастырское владение. Государев луг - древнейшее урочище этих мест, упоминается в летописном известии за август 1431 года о поездке 16-летнего московского великого князя Василия Васильевича в Орду. Выехав из Кремля, великий князь "обѣдалъ на своемъ лузѣ противу Симанова под перевѣсиемъ..." Перевесие - это место ловли птиц. Как видим, местность вдоль берега Москвы-реки была болотистой и для застройки непригодной. В XIX веке здесь показаны огороды и фабрики, а в конце этого века по руслу Безымянного ручья были проложены железнодорожные пути Павелецкого направления.

История Павловской больницы же следующая:

Из документов известно, что в 1734 году Никифор Федорович Полехин (Палехин) продал свой загородный двор близ Данилова монастыря Афанасию Даниловичу Татищеву. Последний в 1749 году 15 марта продал свое имение Степану Фёдоровичу Апраксину. Императрица Елизавета Петровна летом 1761 года купила у вдовы Аграфены Леонтьевны Апраксиной оставшийся после смерти её мужа загородный дом и двор, а за несколько дней до своей смерти (25 декабря 1761 года, все даты приводятся по старому стилю) пожаловала его А.И. Глебову (мотивация данного поступка не ясна). Из купли исключался участок вблизи берега, который ранее, 14 мая 1759 года был продан шляпной и полотняной фабрики содержателю Михаилу Петровичу Гусятникову. Сохранилась опись этого приобретения. Хотя двор находился внутри Камер-Коллежского вала, но, как видно из описания, он имел все признаки загородной дворянской усадьбы. Были там и двухэтажный деревянный дом, и оранжерея с деревьями, кустами и цветами. На территории находилась березовая роща с 200-ми деревьями, пруд, в котором были разведены лини и караси, сенокосный луг.

Владельцы загородной усадьбы (именно так её надо охарактеризовать) были людьми известными и влиятельными.

Афанасий Данилович Татищев был старшим братом Алексея Даниловича Татищева (по  инициативе которого был сооружён Ледяной дом в Санкт-Петербурге, а его сын Пётр Алексеевич, известный масон, был владельцем сельца Бирюлева), действительным камергером и генерал-майором. Он родился 30 апреля 1685 г., службу начал комнатным стольником, затем был в числе потешных царевича Петра, с 1698 г. сделался сержантом лейб-гвардии Семёновского полка и вместе с тем, подобно брату, денщиком Петра Великого. Царь любил его за расторопность при исполнении поручений, особенно же за весёлый нрав и остроумие. В 1718 г. Татищев получил чин прапорщика Семёновского полка и до конца жизни Петра Великого состоял при его особе, сопровождая его в походах и путешествиях. 30 января 1729 г. он "за долговременною службою и болезнию" был от службы отставлен с чином гвардии поручика и поселился в Москве, а 12 августа 1741 г., в день рождения императора Иоанна Антоновича, правительницею Анною Леопольдовною пожалован в действительные камергеры с тем, чтобы "быть ему в отставке по-прежнему". Скончался он 30 августа 1750 г., незадолго до смерти получив чин генерал-майора, и погребен в Симоновом монастыре в Москве. Афанасий Данилович приходился прадедушкой знаменитой Зинаиде Волконской (её дед, Яков Афанасьевич также был похоронен в Симонове). Её мать Варвара Яковлевна Татищева 1-м браком была замужем за князем Александром Михайловичем Белосельским-Белозерским, который приходился внуком Григорию Петровичу Чернышеву, владельцу соседних Худениц (смотри статью «Дача Ивана Петровича Бекетова»). Как видим, А.Д. Татищев приобрел землю через несколько лет после своей отставки и продал имение незадолго до своей смерти. Очевидно, загородный дом у Данилова монастыря и был его московским адресом, где он жил постоянно.

Следующего владельца Степана Фёдоровича Апраксина, генерал-фельдмаршала времён Семилетней войны, может быть, и представлять не надо. Он родился 30 июля 1702 г., его отцом был стольник Фёдор Карпович Апраксин, а матерью - Елена Леонтьевна Кокошкина. Когда Степану Фёдоровичу было пять лет, у него умер отец. Степан Фёдорович воспитывался в доме своего родственника, графа Петра Матвеевича Апраксина, где получил хорошее воспитание. Его же мать Елена Леонтьевна вышла во второй раз замуж за графа Андрея Ивановича Ушакова, генерал-аншефа, фаворита Петра I.

Андрей Иванович Ушаков                                               Елена Леонтьевна, урожденная Кокошкина

Ушаков за доблестную службу получил в дар многочисленные поместья и, через ходатайство самого царя, добился руки богатой вдовы с хорошим положением в обществе. В течение всего царствования императрицы Анны он был главой Тайной канцелярии и имел большое влияние при дворе. Их дочь Екатерина Андреевна, единоутробная сестра Степана Фёдоровича, вышла замуж за Петра Григорьевича Чернышева, владельца соседних с описываемой усадьбой Худениц, она была матерью Дарьи Петровны Салтыковой и Натальи Петровны Голицыной.

Петр Григорьевич Чернышев                                              Екатерина Андреевна Чернышева

В 1718 году Апраксин вступил в службу солдатом в Преображенский полк и в царствование Петра II был уже капитаном. Протекция отчима помогла Степану Фёдоровичу сделать быструю карьеру. Он перешёл в Семёновский полк, где Ушаков был подполковником, и получил от императрицы Анны Иоанновны в 1732 году чин секунд-майора. Участвовал во взятии Очакова в 1738 году под начальством Миниха. Когда Россия заключила с Австрией антипрусский союз, императрица Елизавета Петровна пожаловала Апраксина в фельдмаршалы и назначила главнокомандующим действующей армией. Генеральное сражение между прусской и русской армиями произошло 19 августа 1757 года у деревни Гросс-Егерсдорф и закончилось победой русских войск. Весть о победе была принята с восторгом в Петербурге, а Апраксин получил в свой герб две пушки, накрест положенные. Однако, победив в сражении, Апраксин не пытался развить успех преследованием противника. Запутанный в политических и придворных интригах, он был арестован в Нарве, подвергнут допросу графом А.И. Шуваловым, начальником Тайной канцелярии после А.И. Ушакова, и скоропостижно умер 6 августа 1758 года.

Степан Федорович Апраксин                            Агриппина Леонтьевна Апраксина

По рассказам современников, С.Ф. Апраксин был высокий, чрезвычайно толстый, крепкий и выглядел как колосс. Он был большим любителем пышности, в чём не уступал известному в Европе щеголю саксонскому министру графу Брюлю. Князь М.М. Щербатов отзывался об Апраксине: «Человек благодетельный и доброго расположения сердца, но малознающ в вещах, пронырлив, роскошен, честолюбив, всегда имел великий стол, гардероб его из многих сот разных богатых кафтанов состоял; в походе все спокойствия, все удовольствия ему последовали. Палатки его величиною город составляли, обоз его более нежели 500 лошадей отягчал, и для его собственного употребления было с ним 50 заводных, богато убранных лошадей.» Склонный к роскоши, Апраксин, надо полагать, решил устроить себе великолепный загородный дом в Москве в этом районе, описание которого также сохранилось.

Апраксин был женат на Агриппине Леонтьевне Соймоновой, дочери генерал-поручика Л.Я. Соймонова и его жены, урождённой Кокошкиной. При назначении в 1756 году Апраксина главнокомандующим русскими войсками в Пруссии императрица Елизавета Петровна пожаловала Агриппину Леонтьевну в действительные статс-дамы. Е.П. Янькова вспоминала, что вследствие постоянных отлучек и походов Апраксина жена его «всем заведовала и была скупа; как понадобятся деньги, вот он и придёт к ней: „Ну-ка, Леонтьевна, распоясывайся, расставайся с заветными, давай-ка денежек». По словам историка П.Ф. Карабанова, Агриппина Леонтьевна была одарена возвышенными и благородными чувствами. Она домовито распоряжалась делами, но при этом делала много добра. После падения мужа, она оставила двор и удалилась в своё подмосковное имение Льгово, которое досталось ей в качестве приданого.

Сын Апраксиных, Степан Степанович (1757—1827), генерал от кавалерии, Смоленский военный губернатор, был женат на своей родственнице Екатерине Владимировне Голицыной, дочери Н. П. Голицыной.

 Степан Степанович Апраксин

Надо сказать и про соседа Апраксиных – купца Михаила Петровича Гусятникова (1713–1776), который, как было сказано выше, купил часть дачи с прудом в размере 5 десятин 621 саженей (в межах от берега Москвы-реки на правой стороне двор советника Льва Фёдоровича Семенникова, с левой стороны кирпичный завод Ивана Гавриловича Оловянникова, в заднем конце земля Апраксиных и Симонова монастыря). А в 1762 году Иван Гаврилович Оловянников продал М.П. Гусятникову свой двор на берегу Москвы-реки и кирпичный завод, находящийся по соседству. Огородная земля в Серпуховской части принадлежала Гусятниковым в первой половине XIX века.

Семья московских купцов Гусятниковых пользовалась известностью и уважением в Москве еще в XVII веке. По документам известно, что купец гостиной сотни Сергей Захарьев сын Гусятников в 1689 году был назначен целовальником, то есть ответственным хранителем имущества. Должность эта была и высокая, и почётная. Его сын и внуки в числе семнадцати крупнейших московских купцов в XVIII веке взяли откуп на продажу вина в Москве и организовали "Питейную компанию". Она оставила по себе память тем, что возвела вокруг Москвы вал с заставами на всех дорогах, чтобы не допустить в город контрабандного провоза водки. Впоследствии это таможенное заграждение получило название Камер-Коллежского вала.

В начале XVIII века Гусятниковы жили в Замосковоречье, в Кожевниках. Их участок находился на углу улицы Летниковской и Кожевнической. Улица же Летниковская, которая упирается в Жуков проезд (в огородную землю Гусятникова), ранее называлась Гусятниковым переулком. Во второй половине XVIII века Гусятниковы приобретают домовладения в центре города: на Моховой, в Охотном ряду, на Маросейке и Мясницкой. На Мясницкой находилась главная контора торговой компании Гусятниковых, улица и сейчас носит название Гусятниковский переулок.

Михаил Петрович Гусятников в 1745 году вступил в компанию по содержанию казенного шляпного завода в Москве, а в 1747 году стал его владельцем. 10 мая 1748 г. фабрика сгорела, и в июле того же года началось новое строительство в доме Гусятниковых в Замоскворечье (в приходе церкви Живоначальные Троицы в Кожевниках), а уже с августа по декабрь было изготовлено шляп в два раза больше, чем в 1746 г. Михаил Петрович Гусятников и его сын Михаил Михайлович были содержателями  кирпичного завода ( клеймо "МГ"), который находился за Крутым врагом, построил его ещё отец М.П. Гусятникова Петр Сергеевич. Из кирпича с этого завода были построены Виноградные ворота в Царицыне.

После смерти Михаила Петровича предпринимательскую деятельность продолжили его сыновья Пётр и Сергей.

В 1785 году было введено почетное звание "именитый гражданин", которое жаловалось жителям городов, не дворянам, добившимся определенного положения - учёным, художникам, а также наиболее богатым купцам и промышленникам, имевшим капитал более 50 тысяч рублей. Звание "именитого гражданина" давало его обладателю некоторые существенные права: он освобождался от телесных наказаний, мог приобретать загородные дома и сады, ему разрешалось ездить по городу в карете парою и четвернею, старшему внуку дозволялось просить о возведении в дворянское достоинство.

Пётр Михайлович Гусятников - глава рода в последнюю четверть XVIII-первую четверть XIX веков (умер в 1816 г.), "именитый гражданин", продолжая торгово-промышленные операции и оставаясь "замечательным по своему богатству", как говорили тогда, человеком, уходит из купеческого сословного круга с его характерным замкнутым и ограниченным бытом и интересами. Он был страстным театралом, интересовался литературой и искусством. П.А. Вяземский вспоминает о нем (в "Старой записной книжке") с уважением: "Гусятников, человек зрелых лет и вообще очень скромный. Он вышел из купеческого звания, но мало-помалу приписался к лучшему московскому обществу и получил в нем оседлость".

Сестра П.М. Гусятникова Елизавета состояла в гражданском браке с графом Ф.Г. Орловым и имела от него сыновей. Первый - Михаил Фёдорович Орлов - генерал, участник наполеоновских войн, принявший капитуляцию Парижа, один из основателей декабристского тайного общества. Второй сын - Алексей Фёдорович - приближенный Николая I, командовал конногвардейским полком при подавлении восстания декабристов на Сенатской площади, позже был шефом жандармов, главноуправляющим III Отделения, получил титулы графа и князя.

Дочь П.М. Гусятникова - Евгения - вышла замуж за Н.А. Майкова, отставного гусара, художника-любителя. Она обладала литературным даром, писала стихи, повести, печаталась в журналах, в 1830-1840-е годы в её доме был литературный салон, который посещали И.А. Гончаров, В.Г. Бенедиктов, П.П. Ершов, И.С. Тургенев, Н.А. Некрасов и другие. Её три сына стали литераторами: Аполлон Майков - известным поэтом, Валериан и Леонид - критиками и историками литературы.

Николай Гусятников, племянник Петра Михайловича, предпочёл купечеству военную службу, стал гусарским офицером и по чину получил дворянство.

 Николай Михайлович Гусятников

Он был завзятым англоманом, славился умом, красотою, отличался любезностью и был одним из первых московских франтов и завсегдатаев Тверского бульвара в допожарные времена Москвы. Неизвестный автор рукописной сатиры "На Тверской бульвар" посвятил ему злобные строчки:

А Гусятников, купчишка,

В униформе золотой,

Крадется он исподтишка

В круг блестящий и большой.

Однако, вызванные откровенной завистью, подобные выпады не влияли на отношение к Н. Гусятникову в обществе, его принимали в самых аристократических домах и, как свидетельствует П.А. Вяземский, он был "на примете у многих дам".

Он участвовал в Отечественной войне 1812 года, вскоре по окончании войны вышел в отставку, увлекся сельским хозяйством и в своих имениях в Московском и Дмитровском уездах ввел многие агрономические усовершенствования.

В поколении, вступившем в жизнь в начале XIX века, род Гусятниковых практически перестает быть купеческим. Почти все его члены избирают иной путь: большинство поступает на государственную службу, некоторые из-за потери состояния выписываются из купцов в мещане.

Скажем несколько слов про Александра Ивановича Глебова (1722—1790), русского государственного деятеля, владельца усадьбы Виноградово.  25 декабря 1761 года только что вступивший на престол Пётр III назначил А. И. Глебова генерал-прокурором Сената. В феврале 1762 года император утвердил указ о пожаловании загородного дома Глебову, который не успели "конфирмовать" из-за смерти Елизаветы Петровны. Будучи очень дружен с императором, Глебов довольно быстро занял прочное место среди приближенных к монарху вельмож. Ему поручалась подготовка целого ряда важных узаконений. В частности, Александр Иванович являлся одним из автором известных манифестов: от 18 февраля 1762 года «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» и от 21 февраля 1762 года «Об уничтожении Тайной канцелярии».

 А.И. Глебов

Будучи опытным царедворцем, хитрым и изворотливым, генерал-прокурор А. И. Глебов очень тонко оценил обстановку во время дворцового переворота 1762 года и сразу же поддержал Екатерину II. Он обладал исключительными способностями и трудолюбием, поэтому Екатерина II, хотя и знала о его дурных наклонностях и корыстолюбии, продолжала держать на высшем прокурорском посту. Однако вскоре его положение при дворе заметно пошатнулось, чему в немалой степени способствовали сомнительные коммерческие сделки. После проведенного расследования, 3 февраля 1764 года А. И. Глебов был смещён с поста генерал-прокурора, с предписанием императрицы «впредь ни на какие должности его не определять».  По какой причине Глебову пожаловали загородный дом Апраксина, а затем отобрали - остается неясным.

   При покупке загородного двора у вдовы Апраксина была составлена подробная опись имени с планом (смотри опись). В центре стоял двухэтажный деревянный дом. В него можно было попасть через центральное крыльцо, над которым был балкон на шести столбах, на балконе шесть статуй деревянных. На первом этаже было семь комнат, несколько сеней. На втором этаже, за балконом, находилась зала, с ней смежны были еще четыре покоя. Справа и слева дома стояли флигеля. Находился в имении и регулярный сад:

"От покоев уступ сделанный из земли, на уступе три куба каменные росписные, российской работы, по сторонам по статуе деревяннои, изломанной, перед ним дорога поперешная, во весь сад с насаженною смородиною, по обе стороны от оных уступов возле покоев по обоим сторонам двенадцать кустов розену белова, в правой стороне от покоев и возле забору решетчетова пять липок штамбовых да три клена, по левую сторону восемь липок да два клена..."

Через сад шла дорога до двух регулярных прудов, в которых водились караси, по дороге был расположен фонтан, по сторонам которого были две маленьких статуи. Напротив прудов была расположена оранжерея. Находились в саду несколько галерей-беседок. За садом и двумя прудами находилась березовая роща с 200 деревьями, за нею еще один пруд, в котором водились лини, караси, окуни.  Всего владение составляло 26 десятин 2127 кв. саженей земли. Из них - 19,5 десятин 397 кв. саженей составлял покос. Уже летом 1761 года присланный смотритель Степан Степанов докладывал, что необходимо прислать людей с инструментами, так как подошло время сенокоса. В итоге было собрано 888 копен сена.  

Вернемся к истории Павловской больницы (ныне городская клиническая №4). Своим появлением она обязана императору Павлу I. В сентябре 1762 года Павел в сопровождении обер-гофмейстера Н.И. Панина прибыл в Москву для участия в коронации Екатерины. Здесь он тяжело заболел. И тогда 9-летний мальчик дал себе обет, что построит больницу для бедных. Маленький Павел поправился и слово свое сдержал. 11 июля 1763 г. был обнародован именной высо­чайший указ "... что бы Ее Императорское Величество позволили ему в Москве под его именем учредить свободную больницу, к чему и способное место избрано близ Данилова монастыря - загородный дом генерал-губернатора Глебова...". В честь этого события была отчеканена медаль с изображением Павла Петровича с надписью "Свобождаяся сам от болезни о больных промышляет".  В указе говорилось, что решение об основании больницы было принято по просьбе цесаревича, но так как ему тогда было всего девать лет,  можно предположить, что в этом решении главную роль сыграл его воспитатль - Н.И. Панин.  Также в указе говорилось, что загородные дом отдается полностью в ведомство тайному действительному советнику Панину. То есть, устройством больницы должен был распоряжаться Панин. Старые здания усадьбы подновили, и 14 сентября 1763 г. больница приняла первых больных. Она была небольшая, всего на 25 коек. В 1766 году из-за ветхости старых построек пришлось выстроить большой деревянный корпус с церковью и двумя двухэтажными флигелями для служащих. Позднее были выстроены еще дополнительные строения. 

Доказаковская планировка больницы видна на плане 1766 года, правда непонятно, там изображена планировка дачи Апраксина или уже новое строительство 1760-х гг.

В 1784 году сгорел главный корпус больницы, и Павел задумал построить каменное главное здание, расчитанное на 70 человек, церковь, аптеку и жилые помещения для персонала больницы. Подготовка проекта была поручена В.И. Баженову, но этим планам не суждено было сбыться, причины этого неизвестны. Ограничились только постройкой нового деревянного корпуса. Только в царствование Александра I стараниями супруги покойного Павла Марии Фёдоровны деньги на строительство, наконец, изыскали. Из уездного казначейства было выделено 250 тысяч рублей ассигнациями. Это строительство по плану и под наблюдением М.Ф. Казакова продолжалось 5 лет. В строительстве принимало участие 400 человек. В 1803 году при самом начале работ были обнаружены в уже сооруженном цоколе и стенах трещины. Подрядчики полагали, что это произошло от сильных морозов и опасности в том не видели. Казаков же решил, что виной этому было землетрясение и приказал цоколь и стены разобрать и построить заново. И в 1807 г. больница была переведена в новое здание. При этом число кроватей в ней возросло до 100.

 Матвей Федорович Казаков

   Строительство больницы принесло Казакову много неприятностей. Он наблюдал только за техническим исполнением работ, но, когда в 1811 году возникло дело смотрителя за строительством Троянкина о растрате денег, Московская уголовная палат обвинило во всем  Матвея Федоровича Казакова, сделав ему выговор и запретив впредь заниматься казенными строениями. 

Главное здание больницы поставлено, как и в проекте Баженова, впереди старой застройки. "Памятники архитектуры Москвы" (М., 2000. С. 43-44) сообщают:

"Это самая поздняя из крупных работ зодчего. Она развивает и варьирует многие принципы только что законченной Голицынской больницы. В частности, планировка здесь удобнее, так как помещенная традиционно в центре церковь сильно отодвинута от продольной оси к заднему фасаду и не перебивает сквозного коридора. При этом образ здания почти лишен господствующей в Голицынской больнице торжественной монументальности. При равной длине оно значительно ниже; невысокий купол церкви не воспринимается со стороны главного фасада; ионический портик объединен по высоте со зданием, а его богатая пластика приглушена замыкающими его антами. Полукруглые выступы ретирад на торцах подчеркивают замкнутость объема. Композиция фасада уравновешена введением изящного  малого ордера на ризалитах. Мягкую камерность образа усиливает точность пропорций и рисунка всех деталей. В процессе строительства Казаков заменил конструкции здания, поврежденные землетрясением 1802 года. В интерьере, как обычно, была богато декорирована церковь, сохранившая роспись купола и лепной карниз. После 1812 г., когда окончательно определилась трасса Павловской улицы, перед зданием сформировался парадный двор. С 1820-х гг. в проектировании ансамбля больницы участвовали Д.И. Жилярди и А.Г. Григорьев. По сторонам двора были выстроены два двухэтажных флигеля в сдержанных ампирных формах. Еще два подобных флигеля, возможно, включившие доказаковские постройки, замкнули старый двор позади главного корпуса больницы, превращенный в это время в сад. Между ними, на границе этого сада и старого липового парка, был поставлен небольшой круглый павильон-кладовая (1824). Парадный двор отделила от улицы ограда со львами на белокаменных пилонах ворот" .

1-главный корпус, 2-ограда со скульптурами львов на воротах, 3-северный флигель, 4-южный флигель, 5-флигели во дворе, 6-круглый павильон, 7-парк, 8-больничные постройки, 9-поздние постройки.

Павловская больница была для бедных, и первоначально в нее принимали "всякого звания неимущих людей обоего пола безвоздмездно". Но в 1774 г. правила приема изменились, и в больницу стали принимать "господских служащих и других имущих разночинцев с платой за содержание 50 коп.". В больнице было 3 мужских отделения и 1 женское. На питание каждого больного ежедневно отпускалось 20 коп. Этого было достаточно, чтобы есть суп "иным с говядиной, другим с телятиной, а которым и с молодой бараниной ... а иным по полкури­цы в суп ... Хлеба ситного столько сколько поесть могут". Кроме того больным полагалось вино и пиво. Одной из главных задач Павловской больницы была борьба с эпидемиями, особенно холеры. В хо­лерные годы здесь открывалось дополнительное отделение на 35 мест. Не прекращала своей деятельности больница и в 1812 г. , когда армия Наполеона вступила в Москву. В свое время в Павловс­кой больнице работал знаменитый врач-филантроп Ф.П. Гааз. И сей­час больница живет и продолжает благородное дело излечения людей.