1840 год Вадим Васильевич посвящает изданию трех  следующих  книг "Очерков России". Однако заботы об этом издании расстроили денежные дела семьи, которой иногда нечего было есть.

Татьяна Петровна рассказывала А.И. Герцену: «Раз … у нас вышли все деньги до последней копейки; накануне я старалась достать где-нибудь рублей десять, нигде не нашла; у кого можно было занять несколько,  уже заняла. В лавочках отказались давать припасы иначе, как на чистые деньги;  мы думали об одном – что же завтра будут есть дети?» [28]

Пассеки были вынуждены постоянно просить деньги взаймы то у М.П. Погодина, то у родственника Д.П. Голохвастова.

В начале 1841 года В.В. Пассек становится редактором  начинающихся издаваться «Прибавлений» к «Московским губернским ведомостям». И  он опять берется с энтузиазмом  за работу и, мечтая пропагандировать исторические знания,  придает «Прибавлениям» научно-просветительский характер. В еженедельнике стали печататься статьи по истории, географии, статистике. Вадим Васильевич привлек к сотрудничеству в газете многих московских ученых и журналистов, таких как А.Ф. Вельтман, Н.Д Горчаков, М.Н. Макаров, И.Г. Сенявин, И.М. Снегирев, И.Е. Забелин. Печатал он и свои статьи. В центре внимания «Прибавлений»   была Москва и ее окрестности,  историческое описание ее памятников,  монастырей, улиц. На заседании Общества истории и древностей Российских в 1842 году даже специально рассматривался вопрос о «Московских губернских ведомостях», им была дана высокая оценка.

На основе накопленного материала по истории и статистике в 1842 году В.В. Пассеком была издана  "Московская  справочная  книжка", которая явилась первым изданием такого рода. Маленькая, карманного формата, она знакомила читателей с историей города, памятниками архитектуры, включала книгу адресов. И.Г. Сенявин, ходатайствуя об ее издании перед московским генерал-губернатором, заверил его, что «польза этой книжки очевидна для столицы и губернии»,  она удовлетворяет многим потребностям ее жителей.

  А сам Пассек так охарактеризовал свою книжку М.П. Погодину: «В ней всякая всячина, и где Кремль и что Кремль и где живет квартальный вашего квартала, и где какие монастыри по губернии … Приятная книжка – и для дороги была бы удобна».

Критика восприняла труд ученого положительно. «…Пассек сделал первый опыт подобного издания и исполнил его совершенно удовлетворительно», - писал «Москвитянин» [29].

 «Обстоятельства его несколько поправились, - констатировал А.И. Герцен, - труды его были оценены, но все это пришло поздно – это эполеты Полежаева, это прощение Кольрейфа, сделанное не русским царем, а русской жизнию» [30].  

По воспоминаниям жены В.В. Пассека, как-то раз  к ним приехал архимандрит Симонова монастыря  Мельхиседек и предложил Вадиму Васильевичу написать историю этого монастыря за триста  рублей. «Ты знаешь, - сказал Вадим, - как я люблю эту обитель;  понятно, что с радостью принял предложение». Вместо же платы Пассек попросил место на кладбище для своей семьи. Работа была начата и скоро кончена. К.И. Рабус сделал пять рисунков видов обители, которые были изданы отдельным альбомом. «Историческое описание Симонова монастыря» было напечатано в «Прибавлениях» в 1841 году (отдельная книга вышла в 1843 году), критика встретила этот труд одобрительно. Прошло какое-то время и несчастье посетило семью Пассеков: умерла дочь,  а после  пришла и другая трагедия: летом 1842 года В.В. Пассек простудился и после тяжелой болезни  умер 25 октября 1842 года.

Как и было уговорено, его похоронили в Симоновом монастыре в счет труда бесплатно (это подтверждается отсутствием записи об оплате похорон в монастырских документах) на Тихвинском кладбище недалеко от надвратной Никольской церкви,  рядом с могилами Дмитрия Веневитинова, Михаила Аксакова и Семена Селивановского, в типографии которого он печатался.

Позже  на могиле Пассека и двух его дочерей поставили гранитный памятник  конусообразной формы, опрокинутой острием вниз, который упоминается в монастырских документах за 1878 год [31].  

А.И. Герцен,  присутствовавший  при смерти друга и провожавший его в последний путь,  писал: «… я был при его кончине и тут в первый раз видел смерть близкого человека, и притом во всем не смягченном ужасе ее, во всей бессмысленной случайности, во всей тупой, безнравственной несправедливости».  Поразила Алексадра Ивановича в этот момент фигура Е.Г. Чертковой  своей благородной скорбью. "Когда тело покойника явилось перед монастырскими воротами, они отворились, и вышел Мелхиседек со всеми монахами встретить тихим,  грустным пением бедный гроб страдальца и проводить до могилы.  Недалеко от могилы Вадима покоится другой прах,  дорогой нам – прах Веневитинова с  надписью: "Как  знал  он жизнь, как мало жил!" Много знал и Вадим жизнь!" [32]

Саладин у памятника Пассеку

Следует сказать о том, что, хотя во всех справочниках указано, что  В.В. Пассек написал историю Симонова монастыря, но это не соответствует истине. Об этом сразу догадался  москвовед Н.Д.   Иванчин-Писарев. Поразившая его смерть Пассека, с кем он встречался на заседаниях Общества истории и древностей Российских, напомнила ему кончину юного Д.В. Веневитинова. Он писал Д.П. Голохвастову: «Жаль, что карманные обстоятельства заставляли покойного подписываться под статьями даже симоновского Архимандрита! … Литератор, каков был В. Пассек, не станет описывать могил каких-то купчих Лукерий и ей подобных… и не стал бы приводить всех поздравительных речей отца Мельхиседека; не стал бы изъявлять восторг над уродливою колокольнею… жаль его, ибо он имел талант». 

Да это и не было тайной, в жизнеописании архимандрита Мельхиседека также было сказано, что именно он является автором «Исторического описания». Сочинив историю монастыря  в 1838 году и получив совет пока ее не печатать, честолюбивый архимандрит  отдал ее И.Г. Сенявину, а тот предложил напечатать в «Губернских ведомостях». В.В. Пассек изменил план сочинения и опубликовал под своим именем [33].

Если же внимательно присмотреться к содержанию книги, то бросится в глаза, что вступление  и основной текст написаны  двумя разными стилями. А лирическое отступление в предисловии, по нашему мнению, принадлежат руке Вадима Васильевича, который с детства «жаждущий делиться душой со всем миром» не удержался и на этот раз и оставил для потомков свои чувства:

«... Много и в глубине моей души осталось воспоминаний о Симоновой обители: тепла здесь была моя молитва, радостно и грустно бывало на душе ...  Отрадно было смотреть в глубокую даль неба  и любоваться тобою, моя ненаглядная - Москва!

Еще есть здесь одно место среди гробов,  почивших под  сению Святыни; много на нем прошло чрез душу мою дум и чувств: то место в изголовье  поэта Веневитинова,  который так мало жил и знал так жизнь;  здесь я помню свежий венок цветов на его могиле,  и помню слезы, которыя окропили ее и канули в вечность ...

А сколько  священных  воспоминаний,  вызванных благоговейным пением иноков,  и,  то унылым,  то торжественным благовестом  ... Благоговею пред  тобою,  люблю  тебя,  священная обитель!" [34]

Кончина молодого ученого и литератора поразила его современников и друзей. «Совершилось, - писал Диомид Пассек А.Ф.Вельтману, - уже нет нашего благородного, прекрасного Вадима! Так скоро отошла в мир лучший эта высокая душа, так скоро Россия в нем потеряла талант».

«Бедный Вадим, Я много грешен против него…» - сокрушался Н.П. Огарев.

«… мне было горько не отдать последнего долга праху почтеннейшего и добрейшего из людей», - сожалел знакомый Пассеков Билевич [35].

Многие журналы почтили его имя строками признательности:

«В.В. Пассек представил собою образец литератора в истинно-достойном его значении», - писал «Современник».

«Был у нас в литературе человек замечательный, один из тех людей, которые не пользуются громкою славою, даже мало кому известны, но приносят скромными и посильными трудами гораздо больше пользы литературе и обществу, чем так называемые «известные и заслуженные литераторы», - напечатал «Русский инвалид».

«Мысль о корысти и выгодах не могли проникнуть в его благородную душу, его дарования, развитые наукою, на всякое поприще принесли бы ему общее уважение и гораздо более материальной пользы, нежели на том пути, который он избрал. Он видел это, и между тем последовал своему внутреннему убеждению. Так всегда действуют люди с призванием; голос духа заглушает  в них все расчеты и выводы существенности; ими владеет одна мысль, одно убеждение, сквозь которое, как сквозь призму весь внешний мир принимает для них особенный цвет. И этой мысли они посвящают свое существование», - почтили его память «Московские губернские ведомости» [36].

Семья Пассека осталась в бедственном положении, средств к существованию не было, остались крупные долги в типографию, литографию, да еще долг по поручительству за брата Татьяны Петровны.    

«И она давно ли, кажется, жила у нас в доме, - писал А.И. Герцен в дневнике, - … Темира, девица беззаботная …А теперь вдова,  в крайности, с двумя детьми и с третьим неродившимся. Будущность ее ужасна,  не представляется ни пристанища, ни куска хлеба» [37].

Друзья В.В. Пассека, чтобы помочь его сиротам, издали в их пользу сборник «Литературный вечер», куда вошли произведения И.М. Снегирева, А.Ф. Вельтмана, М.Н. Загоскина, Н.П.Огарева, Ф.Н. Глинки и др., а также сочинения В.В. Пассека «Странное желание» и «Малороссийская свадьба». Он вышел в 1844 году. 

Близкое участие принимали в семье Елизавета Григорьевна Черткова и граф Александр Никитич Панин. Часто посещали их также Луиза Ивановна с Герценом. 

Чтобы растить детей и выбиться из нужды, Татьяна Петровна много работала: занималась переводами, затеяла издание журнала для детей под названием «Чтение для юношества».

«Что делать, я с детства живу, почти одними моими трудами», - писала она к Д.П. Голохвастову [38].

Но несмотря на неутомимый труд и помощь друзей, порой семье Пассек  приходилось терпеть крайнюю нужду, иногда Татьяна Петровна была вынуждена есть один хлеб с водой. Стараясь не терять присутствие духа, Т.П. Пассек продолжала растить двоих сыновей и племянника И.А. Пашкова (крестник Герцена и самой Т.П. Пассек, который с «колыбели» рос в их семье).

В 1859 году Татьяна Петровна вместе с сыновьями Александром, Владимиром и племянником Ипполитом  Пашковым отправилась за границу. К этому времени она еще не утратила жизненной силы. Писательница М.А. Маркович (Марко Вовчок), которая познакомилась с Пассеками в Дрездене в 1859 году, писала: «Она до сих пор корчевская кузина. Сколько живости в ней и жизни сколько» [39].  

               А.В. Пассек                                           М.А. Маркович                         

           За границей Т.П. Пассек после долгих лет разлуки встретилась с А.И. Герценом. Было у нее и тайное желание женить сына на дочери Александра Ивановича  Тате. Сыновья Татьяны Петровны А.И. Герцену не понравились, сватовство привело его в раздражение. Видимо, на этом их былая дружба и кончилась.

Александр Вадимович в 1857 г. окончил кандидатом курс юридических наук Московского университета. Для продолжения своей работы по изучению исправительных систем тюремного  заключения ему необходимо было поехать за границу (в 1867 г. был издан его проект о преобразовании тюрем). Знакомство с  Марией  Александровной Маркович  стало для него роковым. У них завязался бурный роман. И несмотря на протесты матери, на то, что его вызывали в Россию для участия в реформе  тюрем, Александр Пассек остался за границей. Но романтическая история имела печальный конец: через семь лет гроб с А.В. Пассеком был привезен из-за границы прямо в Симонов монастырь, где его похоронили 15 ноября  1866 г. На этот  раз  друг семьи И.А.  Уманец   заплатил монастырю за похороны 85 рублей.

«Саша Пассек умер, жалкий был характер - слабый,  но добрый», - писал А.И. Герцен.

М.А. Маркович писала Т.П. Пассек: "Есть люди, которые склонны говорить, что он от всего оторвал меня,  повредил моему таланту - пусть говорят … благославляю всю нашу жизнь от первого мгновенья,  когда увидела его, до последнего, когда с ним простилась" [40].

Татьяна Петровна после этого удара судьбы не смогла прийти в себя, тоска навсегда поселилась в ее душу. Чтобы как-то продолжать жить,  она решила написать воспоминания о своей жизни, о детстве и юности, которые прошли рядом с Герценом. «Юное поколение – большей частью и имени    Герцена не знает», – сожалела она.  К нему она испытывала теплые чувства. «…он никогда не переставал  быть тем, чем был в юности, - писала она Огареву, - ничто не изменило ни моего взгляда на него, ни моих чувств».     В то же время Татьяна Петровна понимала, что Герцен не только друг ее детства, но и выдающийся общественный деятель, и она решила, что написать о нем воспоминания – это ее общественный долг перед историей и Россией.  Увлеченная идеей, Татьяна Петровна начала собирать материалы, обратилась к старым друзьям. Н.Х. Кетчера ее идея раздражила. У них вышел следующий разговор: «Охота вам  о нем писать» - «Он друг мне и человек истории» - «Ну и пусть история о нем пишет» [41].

Семья Яковлевых хранила много тайн, порой нелицеприятных, таких, например, как братья обобрали детей старшего Яковлева. Близкие А.И. Герцена не желали также, чтобы в печать попала  семейная драма Александра Ивановича. Были и другие тайны, еще более нелицеприятные, о них Татьяна Петровна рассказывать не собиралась и успокаивала на этот счет Н.А. Тучкову-Огареву и М.К. Рейхель. Одна из тайн касалась рождения Александра Ивановича.

«А знаешь ли ты, Маша, - писала она М.К. Рейхель, - что Саша не сын Ивана Алексеевича, а служившего при посольстве Фрица Фаненберга». «Многое еще, очень многое знаю, о чем промолчу», – заверяла она ее в другом письме [42].

Пассек работала над своими воспоминаниями до самой своей смерти, отдельные главы печатались в «Русской старине»,  два тома вышли отдельной книгой, третий том вышел уже после ее смерти. Окружение Герцена приняло ее записки одобрительно. «Прочла я за октябрь и ноябрь письма Т.П. о Герцене и др., - писала Т.А. Астракова Н.А. Тучковой-Огаревой, – и с живым интересом и удовольствием … Да, спасибо ей за ея труд, который она мастерски выполняет. Завидный у нее талант …»

С 1871 года Татьяна Петровна жила в Петербурге, куда переехал ее сын. Последние годы жизни Татьяны Петровны проходили в страшной нужде. Но, несмотря на преклонный возраст и болезни, она продолжала работать, в 1879 году затеяла издание журнала для детей «Игрушечка». В 1880 году умер ее сын Владимир, помощи ей ждать было неоткуда, но у нее еще был внук Сергей, которого она также старалась обеспечить средствами. Т.А. Астракова писала Н.А. Тучковой-Огаревой в 1886-1888 годах: «Я недавно получила грустное известие о Т.П. Пассек. Мне пишут, что  она бедная в страшной нужде и в неоплаченных долгах. Ужасное положение … Ужасно мне ее жаль …»  «… должно быть она много … пережила горя, да и теперь? – ведь уже одной ногой в могиле, а все еще работает – нужно на жизнь средства и  главное для внука…» [43]

Т.П. Пассек

Т.П. Пассек умерла в 1889 году, успев за две недели до этого закончить третий том воспоминаний. Она была похоронена на кладбище Новодевичьего монастыря в Петербурге. Н.С. Лесков, хорошо знавший и любивший ее, написал некролог «Литературная бабушка», где говорилось: «Жизнь Татьяны Петровны была весьма тяжка и многострадальная. Только большой ее ум и ее упорная энергия в труде спасли ее от таких ударов гнетущей судьбы, которые могли бы раздавить своею тяжестью женщину меньших душевных сил» [44].

Любовь к истории сохранилась и в потомках Вадима Васильевича. Его  правнучка, Татьяна Сергеевна, по мужу Гремиславская, (1903-1968 гг.) была известным археологом, доктором исторических наук [45].

Т.С. Пассек

Кажется, что история сделала все, чтобы напоминание о Пассеках исчезло из современной жизни. Город Корчева оказался затопленным Иваньковским водохранилищем Московского моря, а усадьба Пассековка на Харьковщине оказалась в 1960-е годы на дне Печенежского водохранилища. Дом на Остоженке, 29, где жили Пассеки в 1830-е годы, а позже Татьяна Петровна с детьми, снесли в 1970-х годах. Могилы Пассеков, Веневитиновых, Аксаковых и Селивановских в Симоновом монастыре уничтожили в 1928 году.

В настоящее время в Симоновом монастыре проводятся работы по восстановлению некрополя. Не следует ли поставить здесь хотя бы памятный знак как дань уважения потомков беззаветным труженикам русской культуры.

начало статьи                              иллюстрации

1. Пассек Т.П. Из дальних лет. М., 1963. Т. 1. С. 374.

2. Пассек В.В. Путевые записки Вадима. М., 1834. С. 3;  Пассек Т.П. Указ. Соч. Т.2. С. 185-186, 189; ГАРФ, ф. 109, оп. 214, д. 12, л. 32-32 об. 

3. Пассек Т.П. Указ. соч. Т.1 С. 363, 443-444; Т. 2. С. 189-190, 223-224; Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М., 1998. С. 417-419;  ЦИАМ, ф. 16, оп. 8, д.242, л.1-5.  

4. ГАРФ, ф. 109, оп. 214, д.12, л.1.

5. Московский вестник. 1830. №17-20. Ч. 5.

6. ГАРФ, ф. 109, оп. 214, д. 12, л. 31-35, 56.

7. Герцен А.И. Собр. соч. в 30-ти томах.  М., 1956. Т. 8. С. 136-140.

8. Герцен А.И. Указ. соч. Т. 21. М., 1961. С.  20;  Новохатский К.Е. «… прошедшее в настоящем …» Вадим Васильевич Пассек // Краеведы Москвы. М., 1991. В. 1. с.75.

    9. Пассек Т.П. Указ. соч. Т.1. С. 108.

10. Он вел жизнь бесшабашную, по справке должен был разным лицам 300 тысяч рублей, после скандала в доме Елагиных, где он затеял драку,  записался  в 1838 году в московские временные купцы 3 гильдии и был выслан в город Рузу, умер 21 января 1841 года в Старой Екатерининской больнице, «одержимый белой горячкой» (ЦИАМ, ф. 16, оп. 31, д. 1249).  Об этом Татьяна Петровна не писала в своих воспоминаниях.

11. РГАЛИ, ф. 2197, оп. 1, д. 487, л. 7 – 7 об.

12. Пассек Т.П. Указ. соч. Т.1. С. 357-381, 383, 432-436; ЦИАМ, ф. 203, оп. 745, д. 295, л. 499; Варвара Марковна была вдовой сенатора Д.Б. Мертваго, крестного отца писателя С.Т. Аксакова, ее дочь Катерина была замужем за инженером Н.Н. Загоскиным, братом писателя Михаила Николаевича, который являлся хорошим приятелем как Пассека, так Герцена и его кузины.

13.  Герцен А.И. Указ. Соч. Т. 21. С. 14, 17; Пассек Т.П. Указ. соч. Т. 1. С. 414; ЦИАМ, ф.46, оп.1, д.142, л.211 об. – 213.

14. Герцен А.И. Указ. соч. Т. 9. М., 1956. С. 10-11; Пассек Т.П. Указ. Соч. Т. 1. 325, 453-454, 466-468.

15. Новохатский К.Е. Указ. соч. С. 64.

16. Пассек В.В. Указ. соч. С. 49-50, 164-167; Пассек Т.П. Указ. соч.  Т. 2. С. 176, 193-195.

17. Белинский В.Г.. Полн. собр. соч. Т. 1. М., 1958. С. 151-152; Пассек Т.П. Указ. соч. Т. 2. С.23-25.   

18. Герцен А.И. Указ. соч. Т. 8. С. 141.

19. Пассек Т.П. Указ. соч. Т.2. С. 178-180, 228.

20. ОР РГБ, Ф. 231/II,  к. 52, е.х. 72, л. 1-2

21. Очерки России. Т. 1. Спб., 1838. С. V-VII.

22. ОР РГБ, ф. 231/II, к. 15, е.х. 24. Л. 3-3 об.; к. 23, е.х. 77, л 3-3 об.,7-8.

23. ОР РГБ ф. 231/II, к. 23, е.х. 77, л. 12.

24. Герцен А.И. Указ. соч. Т. 21, С. 51, 66, 108, 169, 302, 324; Пассек Т.П. Указ. соч. Т. 2. С. 10, 267-268, 483.

25. Вадим Васильевич Пассек и его письма к И.И. Срезневскому. Спб., 1893. С. 17;  Исторический сборник. Т.3. М., 1839. С. 201-229, 411.

26. Пассек Т.П. Указ. соч. Т.2. С. 65, 285-287, 297. Насколько близкими были отношения с Алябьевым у  Пассека свидетельств не осталось, но известно, что оно имело под собой  родственную почву: в семействе композитора воспитывалась младшая сестра Вадима Леонила, которая в 1842 году вышла замуж за капитана Г.П.  Сорокина. 18 января в церкви Спиридона на Козьем болоте  Вадим Васильевич был «поручителем по невесте» на ее венчании (Московский журнал. 2002. N 8. С. 48-52).

27. Герцен А.И. Указ. соч. Т. 8. С. 142; Т. 22. С. 51, 59, 89, 97.

28. Герцен А.И. Указ. соч. Т. 8. С. 142.

29. Москвитянин. 1842 год. № 11. Критика. С. 162-169; ОР РГБ ф. 231/II, к.23, е.х. 77, л. 35 об.; ЦИАМ, ф. 16, оп. 12, д. 665, л. 1 об. -2.

30. Герцен А.И. Указ. соч. Т. 8. С. 142.

31. Пассек Т.П.  Указ.  соч.  Т. 2. С. 290-294; Саладин  А.Т. Очерки истории московских кладбищ. М., 1997. С. 113-114; РГАЛИ, ф. 544, оп. 2, д. 6, N 733; ЦИАМ, ф. 420, оп. 1, д. 636, л. 16-16 об.

32. Герцен А.И. Указ. соч. Т.8. С. 140, 143-144.

33. Московские епархиальные ведомости. 1869 год. N 49, С. 5; ОПИ ГИМ ф.404, оп.1, д. 68, л.43, 43 об.

34. Пассек  В.В. Историческое описание Симонова монастыря. М., 1843. С. 36-37.

35. Русская мысль 1889 № 12. С. 5; ОР РГБ, ф.47/II, к. 2, е. х. 21, л. 1 об.; к.4, е.х. 52, л. 1. 

36. Московские губернские ведомости. Прибавление. 1842. № 45. С. 918; Русский инвалид 1844 11 июня; Современник. Т. 35. 1844. С. 204-205.

37. Герцен А.И. Указ. соч. Т. 2. М., 1954. С. 238.

38. ОПИ ГИМ. Ф. 404, оп. 1, д. 78, л. 23 об.

39. Марко Вовчок. Собр. соч. в 7 томах. Киев, 1956. Т.6. С. 376.

40. Русские писатели. 1800-1917. Т. 1. С. 452;         РГАЛИ, Ф. 2197, оп. 1, д. 786, л. 5-5 об.;         ЦИАМ, Ф. 420, д. 1400, л. 10 об.

41. ОР РГБ ф. 69, к. 10, е.х.88. л. 2; РГАЛИ Ф. 2197, Оп.1, Д. 487, л. 8 об., л. 63.

42. ОР РГБ, ф. 69, к. 10, е.х. 86, лист 3- 3об.;        РГАЛИ, ф. 359, оп. 1, д. 212, л. 3, 4; ф. 2197, оп. 1, д. 786, л. 30, 41, 42.

43. ОР РГБ, ф. 69, к. 9, е.х. 23. л. 16; е.х. 24, л.14 об., 16.

44. Всемирная иллюстрация. 1889, № 15, с. 265-266.

45. Формозов А.А. Следопыты земли московской. М., 1988. С. 123-124.